Тысяча Сынов - Страница 5

Лемюэль открыл глаза и, чтобы уменьшить сердцебиение, прочел мантру сангомы. Затем он сделал глоток из обернутой полотном фляги. Вода была теплой и мутной, но тем не менее удивительно вкусной. Рядом с ним в свертке лежали еще три полные фляги, но эта вода предназначалась для второй половины дня. После захода солнца надо будет снова их заполнить, поскольку с наступлением темноты безжалостная жара лишь слегка ослабевает.

— И как можно жить в такой жаре? — уже не в первый раз удивился он вслух.

— А они и не живут, — раздался позади него голос, вызвавший у Лемюэля улыбку. — Основное население сосредоточено в плодородных поймах рек на севере или на западном побережье.

— Это ты так говоришь, дорогая Камилла, — возразил он. — Но добровольное переселение из цветущих областей в это унылое место кажется мне абсолютно нелогичным.

Его собеседница появилась в поле зрения, и Лемюэль прищурился от яркого солнца, глядя на молодую женщину, одетую в облегающую блузку, легкие укороченные брюки и запыленные сандалии. На шее у нее висело комбинированное устройство из вокс-самописца и пиктера, а из полотняной сумки на плече торчали блокноты и альбомы с зарисовками.

Камилла Шивани, в темных защитных очках, с ее смуглой от солнца кожей и длинными черными волосами, свисавшими из-под свободно повязанного шелкового тюрбана, являла собой превосходное зрелище. Лемюэлю очень нравились ее покрытое загаром лицо и решительные манеры. Она улыбнулась, глядя на него сверху вниз, и он ответил своей самой привлекательной улыбкой, на какую был способен. Все это было напрасно: такие, как он, не привлекали Камиллу, но проявить вежливость никогда не мешало.

— Лемюэль, когда дело касается людей, даже самых дальних и затерянных колоний, невозможно логическим путем объяснить их поведение, и тебе это должно быть хорошо известно, — заметила Камилла, стряхивая пыль с тонких перчаток, в которых обычно работала.

— Это точно. Иначе зачем бы мы здесь торчали, когда нет ничего достойного упоминания в летописях, — сказал он.

— Ничего достойного? Чепуха, здесь можно многое узнать, — заявила Камилла.

— Для археоисторика — возможно.

— Я целую неделю прожила с агхору и исследовала руины, на которых расположено их поселение. Это удивительно, ты обязательно должен пойти со мной в следующий раз.

— Я? И что я могу там узнать? — пожал плечами Лемюэль. — Я изучаю развитие общества после приведения к Согласию, а не мертвые развалины.

— Да, но прошлое оказывает влияние на будущее. Тебе должно быть известно, что невозможно сменить одну цивилизацию на другую, не учитывая историю предыдущей культуры.

— Верно, но агхору, как мне кажется, не обладают значительной историей, — грустно заметил Лемюэль. — Я не думаю, что после прихода Империума от их культуры вообще что-то останется.

— Возможно, ты и прав, но тем более важно успеть изучить их общество.

Лемюэль поднялся на ноги, и даже это незначительное усилие вызвало обильное выделение пота.

— Этот климат не подходит для толстяка, — пробормотал он.

— Ты не толстый, — сказала Камилла. — Ты просто щедро одарен природой.

— Это великодушно с твоей стороны, но я не питаю на свой счет никаких иллюзий. — Лемюэль отряхнул с рубахи приставшие кристаллы соли, а затем окинул взглядом круг мертвых камней. — А где твои компаньоны?

— Анкху Анен час назад вернулся на «Фотеп», чтобы заглянуть в списки Розетты.

— А госпожа Эрида? — поинтересовался он.

Камилла усмехнулась:

— Калли копирует рисунки на мертвых камнях восточного склона Горы. Она скоро должна вернуться.

Каллиста Эрида, Камилла и Анкху Анен провели немало времени в бесплодных попытках расшифровать изящные, плавные руны, покрывавшие мертвые камни. До сих пор они не достигли больших успехов, но если кто-то и мог постичь значение загадочных надписей, то только эта троица.

— Вы уже приблизились к разгадке надписей на мертвых камнях? — спросил Лемюэль, махнув рукой в сторону древних менгиров.

— Мы над этим работаем. — Камилла сбросила с плеча сумку и сняла с шеи пиктер. — Калли уверена, что это одна из форм протоэльдарского наречия, более древнего, чем сами эльдары, из чего следует, что понять его точный смысл почти невозможно. Но Анкху Анен утверждает, что на Просперо имеются рукописи, способные пролить свет на эту головоломку.

— На Просперо? — внезапно заинтересовался Лемюэль.

— Да, в Атенеуме, какой-то огромной библиотеке в домашнем мире Тысячи Сынов.

— А что еще он говорил о библиотеке? — спросил Лемюэль.

Камилла пожала плечами, сняла защитные очки и потерла уставшие глаза:

— Вроде бы ничего. А в чем дело?

— Ни в чем, — сказал он и улыбнулся подошедшей Каллисте, радуясь возможности сменить тему.

Эта красивая женщина с оливковой кожей, одетая в просторную джеллабу, при желании могла бы завоевать сердца всех летописцев-мужчин, приписанных к Двадцать восьмой экспедиции. Хотя их было не так уж и много: в Легионе Тысячи Сынов было принято тщательно отбирать тех, кто удостаивался чести сопровождать воинов в боевых походах и описывать их подвиги.

Так или иначе, Каллиста отвергала все ухаживания и большую часть времени проводила в обществе Лемюэля и Камиллы. Он же и не мечтал о связи ни с одной из этих женщин, довольствуясь дружбой с двумя исследовательницами неизвестного.

— С возвращением тебя, дорогая, — произнес он и, пройдя мимо Камиллы, взял Каллисту за руку.

Кожа ее была сухой и горячей, на пальцах остались темные пятна от копировальной бумаги, свернутые листы которой торчали из наплечной сумки.