Тысяча Сынов - Страница 160

160

Симпатическая боль пронзила тело Аримана раскаленным добела копьем, и он, выронив «Книгу Магнуса», упал на колени. Мир не знал худшей боли, поскольку этот удар мог оказаться смертельным для примарха, а для простого смертного хватило бы и сотой доли полученных им повреждений.

Ариман так и остался стоять на коленях у закрывающихся ворот, несмотря на то что вульфены вместе с Космическими Волками, во главе которых бежал капитан с обгоревшими волосами, окровавленными клыками и покрытым инеем топором, были уже совсем близко.

Король Волков запрокинул голову к почерневшему небу и издал торжествующий вой. Черный дождь, несущий пепел, сменился кровавыми каплями, которыми Просперо оплакивал своего павшего сына. Ариман тоже заплакал кровавыми слезами, видя, как Леман Русс бросил тело своего брата в грязь и взмахнул сверкающим от инея Мджалнаром, собираясь отсечь голову поверженного противника.

Магнус из последних сил повернул голову, и его поврежденный глаз отыскал Аримана:

«Это мой последний дар тебе».

Оружие Лемана Русса устремилось вниз, но, прежде чем оно успело нанести смертельный удар, Магнус прошептал таинственные слова, забытые человечеством с тех пор, как люди впервые обратились со своими гортанными мольбами к безымянным богам неба. Эти слова разрушили структуру тела Магнуса, и в то же мгновение оно словно растворилось, а Ариман едва не закричал от неожиданного притока неограниченной силы.

Ни один смертный не смог бы этого вынести, но как только поток вошел в его тело, Ариман понял, что он должен сделать.

Он обеими руками сжал нефритового скарабея, вмонтированного в нагрудную броню, и мысленно представил себе точные пропорции и каждую деталь фигурки.

Этот драгоценный символ был ему знаком до мельчайших подробностей, и Ариман без труда представил подобные артефакты на груди каждого воина Тысячи Сынов. Едва только все скарабеи появились перед его мысленным взором, энергия, переданная Магнусом сыновьям, распространилась по всему Легиону.

В тишине раздался мучительный стон, как будто ось мира сдвинулась со своего места. Последний вздох умирающего бога освободил такой мощный заряд энергии, что ткань реальности разорвалась.

Поверхность Просперо исказилась, и Ариман покачнулся от сильнейшего приступа головокружения. Ему показалось, что из мира вывалилось дно или он попал в бесконечную шахту. Мир исчез, осталась только темнота, какая могла быть во Вселенной через миллиарды лет после того, как все живое обратилось в прах.

Но в темноте не было безмолвия, завывания слышались со всех сторон, словно между мирами охотились многочисленные стаи волков. Неужели и здесь не скрыться от боевых псов Императора?

Непроницаемая, беспросветная темнота с ошеломляющей быстротой сменилась бурлящим вихрем света различных цветов, ослепительными видениями отчаяния и беспредельного восторга. Все и ничто мгновенно появлялось и исчезало, потом уносилось в бесконечность, и кошмар продолжался.

Ариман почувствовал, что его сознание ускользает, хрупкие признаки реальности, за которые обычно цепляются смертные, разбиваются один за другим и на его разум обрушиваются миллионы новых видений.

К его счастью, разум погрузился в беспамятство, иначе бесконечный поток ощущений мог бы вызвать душевное расстройство.

Ариман плыл в темноте, не различая ни пространства, ни времени.

«Это конец».

Но это был еще не конец.

Ариман открыл глаза и обнаружил, что лежит лицом вниз на шероховатой черной каменной плите. Каждая клеточка его тела, от израненной плоти до тончайших волокон мозга, стонала от боли. Блестящий обсидиан мерцал янтарными отблесками света. Ариман застонал и попытался восстановить последние фрагменты воспоминаний.

Над головой загрохотал гром, от яркой молнии перед глазами возникли резкие тени. Несмотря на обжигающую боль, Ариман приподнялся на коленях и оглянулся, пытаясь определить, что же стало с Просперо.

С первого взгляда ему показалось, что Магнус в свои последние мгновения подверг их домашний мир чудовищным изменениям, но даже его расстроенный разум скоро определил, что над ним простирается не родное небо Просперо. Здешние небеса бушевали вихрями миллионов различных оттенков, а с земли к тучам с треском выскакивали столбы ярких молний.

Ариман посмотрел вниз с выступа черной скалы и увидел неровное вулканическое плато, пересеченное дымящимися трещинами и извилистыми потоками пылающей лавы. Над поверхностью плато, словно в насмешку над стройными шпилями Тизки, узловатыми пальцами вздымались скальные выступы, увенчанные искривленными серебряными башнями. Рядом с собой он заметил кожаный переплет «Книги Магнуса» и бережно зажал ее под локтем.

Зубчатые горные вершины вонзались в мерцающее небо, беспрестанно ревущее раскатами грома. Небо светилось и переливалось огнями, словно в самом масштабном проявлении полярного сияния Механикум, но это был не побочный эффект загрязнения атмосферы, а смерчи эфира, поглощающие воздух и сияющие неукротимой энергией.

Сотни воинов Тысячи Сынов, ошеломленные ужасающим пейзажем, бесцельно бродили внизу по изрезанному трещинами плато. Время от времени поверхность содрогалась от подземных толчков, как будто ядро планеты еще не до конца сформировалось.

Ариман поднялся на ноги и снова осмотрел кошмарный, постоянно меняющийся мир. Внезапно он заметил сгорбленную фигуру с опущенной головой, неуверенно шагавшую ему навстречу. Ариман узнал в нем Хафеда, одного из хранителей библиотеки Корвидов, и вздохнул с облегчением. В этом аду нет ничего лучше, чем встретить знакомое лицо.

160